— Намекаю, но не на это.

— Но он же, этот вопрос, привязан во времени к событиям?

— Нет, просто некая условная задача.

— Тогда, если бы хрюкнул старый друг, я посмеялся бы. Незнакомый — заколю!

— А Вы не джихадист?

— Нет, а что похоже?

— Господа, сегодня же не день психического здоровья.

— Может это всем нам проверка нашей психики?

— Сказали бы похрюкать, говорите? А за сколько?

— Я вот хрюкаю, но только в момент оргазма.

— И я нарочно не умею.

— Ну нет, если умеешь имитировать оргазм, так и хрюкать научиться можно.

— Согласен, но хрюкать можно только естественно.

— Сказала бы, а давайте лучше вместе похрюкаем.

— А я бы забодала бы.

— А я бы заржала.

— Я бы сказал, только после вас.

— И попросил бы автора такого предложения самого не пукать?

— Я бы сказала, что я не морская свинка. Хотя на море хочется чертовски.

— Дамы! Господа! Тренировка остроумия прошла успешно. Я просто прекратил бы общение, встал и ушел.

— Да, но почему? Я бы и похрюкала, и поржала, видно же, что человек не адекватный, раз такое говорит.

— Конечно, но можно же поднять себе настроение!

— Как бы поступил я? Я считаю, что предложение не хрюкать или похрюкать, хамство это, причем настоящее.

— Бросьте, какое тут хамство. Под настроение.

— Что бы обрести мудрость, и не обращать на такое внимание, нужно научиться слушать лай бродячих котов.

— Вы хотите сказать — собак?

— Почему собак? Я сказал именно котов!

— Но коты не лают!

— Да, а человек не хрюкает. Хотите сказать, что зарыли уважение к себе в песок? Или как страус сунули туда всю голову?

— Да, если вы хоть раз в жизни не хрюкали, то вы зря прожили жизнь. Я бы сказал, а давай сделаем это вместе! Раз-два-три, а сам закричал ку-ка-ре-ку.

— Что будем делать, Светлейший?

— А что такое?

— Весь народ уехал из Вашей страны. Даже уборщица Ваших покоев, — сказал фельдмаршал.

— Ну и хорошо. Нам, мне и моей охране, ох, какие они у меня орлы, больше достанется.

— Но ведь это еще надо вырастить на полях, и собрать в цехах.

— Так и что?

— Так некому этого делать. А Ваши орлы не хотят. Они так мне и сказали. И секирами сразу машут.

— Как это не хотят? А приказать?

— Даже при слове работать, как показал мой опыт, сразу хватаются за палицы и пищали. Говорят, мы только охранять народ умеем.

— Давай, я половину охраны назначу народом!

— Какую половину?

— Сегодня одну, завтра другую. И пусть охраняют друг друга, например, через день или через два, умнее будут.

— Как прикажете, Светлейший.

— А то ишь ты, весь народ уехал…

— Я так и не понял, кто работать то будет, если они друг друга охранять будут, — сказал тихо, себе под нос, фельдмаршал.

— Господа, а что действительно, что красота спасет мир?

— Да.

— Нет.

— А кто спасет саму красоту?

— Пусть спасает себя сама.

— Так не бывает.

— И красота не спасет мир уродства. Ведь красота видна только на фоне некрасот.

— Вы хотите сказать, что в ангеле без черта теряется смысл?

— Я сказал только то, что сказал. Смысл теряется и без этого.

— В этом случае, я так полагаю, сам мир должен спасать красоту.

— Надеюсь, товарищ, что это шутка?

— Да, и шутка тоже часть красоты. Юмор нужен всегда, ведь это тончайшая настройка интеллекта, мирящая нас с бытием.

— Да, и заметьте — именно с нашим бытием.

— Да, но бытие и красота, это уже другая тема.

— Конечно, но красота везде. Она даже в глазах людей.

— Вот я и вижу, как вы на соседку слева смотрите так, что хотите её просто тут же съесть!

— А что? Разве нельзя?

— Можно и нужно. Ведь красоту спасает только настоящий мужчина.

— И сказала красота, положив богатыря на свое женское плечо — держись, я тебя спасу. А где ту горящая изба и конь, добавила она на бегу.

— Опять шутите?

— Почти.

— А я думаю, что красота действует только по обоюдному согласию с миром. Поэтому всё в нашем мире идёт своим чередом. Нам нужно лишь набраться терпения.

— Давайте заканчивать. Как оказалось, кроме красоты в этом мире, который постоянно надо спасать, есть место и шутке, и терпению.

— И даже некрасотам, которые никто не хочет спасать.

— Конечно, но надо заканчивать, а то придут не понимающие юмора и назовут нас всех идиотами.

— Именно в наши дни человек научился жить долго не только в состоянии здоровья, но и состоянии болезни. И это отличительная черта нашего времени. Вот раньше бы, лет так несколько десятков тысяч назад, его съел саблезубый кузнечик еще на стадии продромы.

— Да, коллега. Болезнь, как состояние в жизни, имеет также временное оформление.

— Некоторые текут быстро, некоторые всю жизнь.

— И тут даже хочется даже воскликнуть от восторга перед мастерством эволюции.

— Но некоторые из них появляются все-таки в самом конце времени жизни человека, множа его немощи и зависимость от помощи других. И вот эти то болезни уже никогда и никуда от нас не уходят. Именно они большей частью завершают течение времени нашей жизни.

— А некоторые болезни умеют, в отличие от человека, даже молодеть.

— Это сладкое слово — время жизни.

— Но время имеет и другое обличье. Когда мы смотрим назад в историю человечества это всегда Его Величество Время — история свершений, событий, войн, эпидемий. Про него обычно тогда говорят так — да, были времена.

— Прошли те времена, когда капали керосин при коклюше ребёнку в постель, не вводят и кислород под кожу больным алкоголизмом в московских психоневрологических диспансерах. Не лечат туберкулез органными препаратами от доктора Пеля и его сыновей, сделанными из органов собаки, и даже не выписывают рецепты — принять лекарство в рюмке молока.